Главная

Обратная связь

 
Предыдущая Следующая

благополучия; во время второго он находился в  состоянии  полной  депрессии.

Его суждения о времени в течение первого  и  второго  периодов  были  сильно

искаженными. Во время периода возбуждения, когда он проходил  по  кафе,  ему

все представлялось в очень ярких и выразительных красках. Салаты и десертные

блюда представлялись ему в невыразимо прекрасном  виде.  В  течение  периода

депрессии он пребывал в угрюмом настроении, в состоянии  полузабытья.  Когда

он намеревался посидеть и сосредоточиться, ему это не удавалось. Он ни о чем

не мог думать. У него было такое чувство,  что  ему  ни  о  чем  не  следует

беспокоиться, что любое действие требует слишком больших усилий.

     Другой исследуемый в отчете о своих ощущениях сообщил следующее: "Когда

я начинал рассказывать  о  том,  что  видел,  я  внезапно  останавливался  и

изумлялся всему, о чем  говорил.  Так  нельзя,  думал  я  про  себя,  мне  в

разговоре следует быть более осторожным и не говорить больше так, как я  это

делал до сих пор. Через мгновение я находил,  что  говорю  нечто  еще  более

несуразное, чем ранее. Сознание, что я теряю над собой  контроль,  подавляло

меня. Я чувствовал, что все мои усилия должны быть направлены на  то,  чтобы

проявлять сдержанность и контролировать свои действия.

     Мой мозг усиленно работал. Было  ли  это  результатом  страха,  который

овладевал мной при мысли, что  рассудок  мой  может  помутиться?  Стремление

"притихнуть" и замкнуться в свой внутренний мир не было преобладающим... Моя

обычная склонность видеть во всем только хорошее исчезла. Чтобы успокоиться,

я устремил свой взор на картину с прекрасным пейзажем штата Юта, но и там не

увидел  ничего  хорошего,  кроме  очертаний  облака   и   линии   горизонта,

образовавших  пару  неприятных  губ  на  угрожающем  лице.  Мое  тело   было

напряжено: ноги начали потеть, мне казалось, что я сползаю со стула.  Трудно

описать мои переживания, которые переплетались в сложных комбинациях.

     Мы пошли в столовую, чтобы позавтракать. К этому времени воздействие на

меня вещества достигло, по-видимому, апогея. Я не мог вспомнить, шел ли я по

залу или находился в лифте. Припоминаю только,  что  дверь  лифта  открылась

внезапно.  Врач  объяснил,  что  это  составляло  важную  часть  проводимого

эксперимента. Мне казалось, что время для завтрака еще не наступило. В  кафе

я чувствовал себя неловко.  Я  был  убежден,  что  официантка  преднамеренно

вынуждает меня проявлять эту неловкость, и был настороже. Врач сказал, чтобы

я нашел свободный столик. Очень осторожно я обошел  все  помещение,  которое

казалось мне довольно обширным, но так и не сумел найти  незанятый  стол.  Я

думал, будет ли иметь какое-либо значение то, какое я выберу  место.  Я  был


Предыдущая Следующая