 |
| |
Предыдущая Следующая
Я сказал что-то насчет того, что героин укорачивает жизнь. Тусклая улыбка мелькнула на ее впалых щеках. В ее недоброжелательном блеске было нечто пугающее, и оно заставило нас замолчать.
Она опустила взгляд на свои руки. И тут я впервые заметил с предельным изумлением, какие они у нее невероятно грязные.
- Разумеется, если считать жизнь в годах, - пояснила она причину своей улыбки, - то вы правы, героин ее сокращает. Но разве астрономические исчисления подходят, когда речь идет о жизни души? Пока я не обратилась к героину, год следовал за годом, и не происходило ничего стоящего. Это походило на детские каракули в бухгалтерской книге. Ныне же, когда я окунулась в героиновую жизнь, одна минута или час - неважно - содержит больше подлинной жизни, чем любой пятилетний период в дегенеративные дни, предшествовавшие моему духовному возрождению. Вы говорите о смерти. Почему бы вам о ней не говорить? Смерть это совершенно то, что вам подходит. Вы, животные, должны умирать и вы это знаете. Но я, я очень далека от уверенности, что когда-нибудь умру; и эта идея мне безразлична также, как любая другая из ваших обезьяних идей.
Здесь она снова впала в безмолвие, откинулась назад и закрыла глаза.
Я не говорю, что я какой-то там философ; но даже с точки зрения простейшего здравого смысла было очевидно, что ее позиция является неприступной для всякого, кому взбрело бы в голову ее атаковать. Как сказано у Г.К.Честертона: "Выбор души неоспорим".
Часто приходится слышать доводы в пользу того, что человечество и в самом деле лишилось счастья, характерного для братьев наших меньших, как только обрело самосознание. Именно это и подразумевает идея "Грехопадения". Мы стали как боги, познали добро и зло, ценою мучений, и - "в глазах его смерти предвиденье".
Феккльз уловил мою мысль. Медленно и с выражением он процитировал:
- Он плетет насмешку и ею одет,
Сеет и жать не будет.
Его жизнь - созерцание или грезы,
Между сном и сном.
Думы о великом викторианце похоже охладили его. Он вырвался из объятий депрессии, зажег сигарету и сделал большой глоток бренди.
- Аидэ, - вымолвил он с напускной веселостью, - открыто живет во блуде с типом по имени Барух де Спиноза. По-моему, Шопенгауэр называет его "Derr Gott-betrunkene Mann".
- Муж бого-опьяненный, - слабо промурлыкала Лу, бросив на Аидэ сонный взгляд из-под своих тяжелых век с набухшими голубыми венозными жилками.
- Да, - подхватил Фекклз. - Она всегда носит с собой одну из его книг. Она засыпает под его слова и, когда ее глаза открыты, взгляд падает на страницу.
Он говорил, постукивая пальцами по столу. Его быстрая интуиция улавливала, насколько нас обеспокоил тот странный инцидент. Феккльз щелкнул пальцами, подзывая официанта. Тот расценил его жест как веление подать счет, и отправился за ним.
Предыдущая Следующая |
|
 |
|